Картина "Призрак "Анжелюса" была написана Сальвадором Дали в 1934-ом году, и, как явствует уже из названия, посвящена самой "навязчивой" из всех навязчивых идей Сальвадора Дали - его тотальной одержимостью полотном Жана-Франсуа Милле "Анжелюс" (Вечерняя молитва). Пара крестьян - персонажи этой картины - в самых разных интерпретациях встречаются в картинах Дали не менее 30, а то и 50 раз!
Подробно о причинах подобной одержимости мы примерно столько же раз уже и рассказывали, поэтому повторяться не станем. Скажем лишь, что прочитать в деталях об удивительной связи Дали с этой пасторалью можно, например, в нашем описании картины "Атавизм Сумерек".
Картина "Призрак "Анжелюса" (22 Х 15,8 см; холст, масло) интересна тем, что здесь появляется и еще один персонаж, преследовавший Дали с детства - речь о Наполеоне Бонапарте.
В "Призраке Анжелюса" пара французских крестьян как и силуэт восседающего на лошади Наполеона прекрасно просматриваются в форме облаков - стоит лишь приглядеться к ним повнимательнее. Вообще, ко всем облакам в работах Дали следует присматриваться повнимтельней - как любил наблюдать облака сам Дали, выискивавший в быстро меняющихся формах "небесных странников" самые непостижимые ассоциации, которые затем переносил на свои холсты.
Что до Наполеона - вспомним, с какой фразы начинается "Тайная жизнь Сальвадора Дали": "В шесть лет я хотел быть поваром, а в семь - Наполеоном". Далее, в той же книге Дали пишет: "...В семь лет я желал быть Наполеоном… Вот как это произошло. На втором этаже нашего дома жили аргентинцы Mammaс.
Одна из дочерей этой семьи, сказочной красоты Урсулина Mammaс, по слухам, стала Каталонкой 1900 года, и еще поговаривали, что образ Каталани списал с нее Эухенио (д'Орс в своей книге «Ла Вен плантада» («Дивно сложенная»). И мой седьмой год начался с того, что меня захватила либидо-светская привлекательность второго этажа.
В теплые летние сумерки я подолгу торчал на террасе, пока еле слышимый шорох вверху не подсказывал, что надо мной отворяется балконная дверь. На втором этаже меня обожали так же, как и у нас. К шести вечера вокруг монументального стола в салоне, на котором высилось чучело аиста, собирались пить матэ очаровательные пышноволосые особы с аргентинским акцентом.
Матэ подавали в большом серебряном сосуде, который передавали от губ к губам. Эта тесная близость ртов особо волновала и рождала в душе целый вихрь страстей, в котором уже посверкивали острые шипы ревности.
В свой черед и я тянул сладкую жидкость, на мой вкус, слаще меда, а мед — слаще крови. Ведь моя мама, моя кровь, всегда бывала тут же. Мое светское становление, таким образом, было триумфальным шествием от губ к губам, ото рта ко рту, и я желал испить чашу Наполеона, ибо Император также пребывал в салоне второго этажа, ну если не собственной персоной, то уж во всяком случае тут присутствовало его цветное изображение на боку небольшого деревянного бочонка, в котором держали матэ.
Этот Наполеон, олимпийски важный, с белым и сытым брюшком, с розовыми мясистыми императорскими щечками, в черной шляпе, точь-в-точь соответствовал моим представлениям о том, каким бы монархом был я сам...
Это описание Бонапарта, выполненное в жанре "гастрономического эротизма" (термин мой), весьма напоминает описание Адольфа Гитлера, который точно так же привлекал Сальвадора Дали - с точки зрения не идеологии, но съедобной эротики, окрашенной, к тому же, в бледно-голубые цвета мазохизма...
Это увлечение, которого Дали не скрывал (главным образом, для того, чтобы позлить коллег-сюрреалистов) в конце концов и послужило одной из главных причин, по которым Дали был изгнан из рядов сюрреалистического движения, после чего и заявил "Сюрреализм - это я!".
Но всё это случится позже, а пока - в картине "Призрак "Анжелюса" мы наблюдаем на разных "облачных этажах" пару молящихся крестьян с картины Милле, Наполеона на верном боевом коне, и странное, жалкое и страшное одновременно существо с искаженным до безобразного абсурда формами, чем-то очень близкое к мальчику-кузнечику с картины "Я, в возрасте десяти лет, когда был ребенком кузнечиком".
Правда, здесь, это уже не мальчик, а, скорее, мужчина-жещина одновременно, то есть, андрогин, или гермафродит. Если грудь существа можно однозначно интерпретировать, как женскую, то длиннейшие ягодицы в то же время напоминают пеннис, "не способный поддерживать самостоятельно свою форму" - и потому нуждающийся в костыле (так Дали "отображал" в своих работах собственные проблемы с сексуальным здоровьем, причем, думается, вполне сознательно).
Что до андрогинных образов, которые являются нередкими гостями картин Дали, причины их появления тоже понятны: к тому моменту Дали ощущал свою связь с Галой настолько полно, что жалел лишь об одном: о том, что тела их существуют по отдельности, а значит, и умрут в разное время, причем, Гала, раз уж она на десяток лет старше, имеет все шансы умереть раньше него.
И что тогда? Как он сможет жить без Галы, своей второй половины!? Эта мысль страшила Дали чрезвычайно - причем, едва ли не с первых месяцев их совместной жизни. А ведь, будь это существо по имени "Гала-Сальвадор Дали" гермафродитом, бояться этого не пришлось бы!
Статьи по теме:
300 лучших картин Дали - описание и анализ
Авторский путеводитель по Театру-музею Сальвадора Дали
Театр-музей Сальвадора Дали в Фигерасе
Write a comment